Описание

Тема прибрежного развития городов, в силу особенностей географии Балтийского региона, – один из постоянных сюжетов нашего издания. Прошло не так много времени после выхода номера «Берег» (2011), и мы вновь пишем об архитектуре-у-воды. Тогда казалось очевидным, что именно прибрежные зоны становятся урбанистическим фронтом, где сталкиваются самые передовые архитектурные концепции и наиболее серьезные инвестиционные интересы. Учащенный пульс событий, связанных с освоением территорий у воды, заставил нас вновь обратиться к границе тверди и влаги. Между тем события не всегда соответствуют ожиданиям: это не только возникновение новых построек, о которых мы пишем в разделе «Реальность» (c. 65), но также факты отмены или замораживания амбициозных проектов на неопределенный срок. Многих возмутил, других же, вероятно, обрадовал факт закрытия проекта «Набережная Европы» в Петербурге (c. 48). Аналогичный по значимости участок береговой линии центра Хельсинки – Южная гавань – тоже замер в ожидании трансформаций. Несмотря на проведенный недавно конкурс идей развития территории (c. 42), четкого понимания того, что же здесь возникнет, похоже, ни у кого нет. В разделе «Представление» (c. 37) мы поместили не только оставшиеся на винчестерах работы порой именитых зодчих, но и примеры настоящей «бумажной архитектуры», которая, как ей и следует, освещает нам путь в будущее. «Плавучий амбар» (на обложке выпуска), по мысли  бюро NRJA (Рига), может стать жилым модулем нового типа: экологичным, приспособленным к климатическим изменениям, экономичным в строительстве.

Внутри воды проектирует и петербуржец Алексей Левчук, предлагающий озеленить город на Неве при помощи «контробъемов», засаженных травой и деревьями: они не нарушат исторических панорам, но позволят существенно улучшить воздух мегаполиса, а также дадут жителям абсолютно новый пространственный опыт. Не для того ли, кстати, и существует архитектура-как-искусство? Можно спорить, формирует ли «мусорное пространство» «мусорное сознание» и рождаются ли гении в панельном микрорайоне с той же частотой, что и на улице со зданиями XVIII–XIX веков. Однако во все материальное, возникшее по воле человека, – всегда встроено и то, что было мотивом его действий. Почему нас вдохновляет новый поселок из контейнеров в Клайпеде (c. 82)? Почему многие спикеры конференции «Городские берега» осуждают стратегии намыва новых территорий в городах (с. 34)? Очевидно, что те, кто думает о сокращении потребления энергии, строительных материалов, равно как и о минимализации средств выразительности, а также те, кто считает необходимым устройство затопляемых парков, кто мечтает селиться в плавучих зданиях, – движимы одними идеями; те же, кто рисует на карте новую сушу, забирая пространство у воды, ибо старой суши стало мало, – другими. Идеи эти находятся в разных системах координат, потому тем, кто их исповедует, договориться крайне сложно. Приостановка крупных градостроительных проектов на значимых для имиджа городов участках говорит об углублении кризиса общественного диалога. Сегодня нет удовлетворительного ответа даже на вопрос, каким должен быть городской квартал в Скандинавии (с. 38), не говоря уже о Балтии и России. Разрыв между первой и второй природой, а также между реально построенным и тем, что могло бы быть построено, но осталось на бумаге, что могло бы вдохновить нас подобно тому, как вдохновляет нас мироздание, – становится всё шире.

Владимир Фролов

Содержание