Описание
Иногда приходится слышать, что Феллини и его кино устарели, что новое время и новый зритель требуют нового зрения. Так говорят глупые люди.
Феллини, имея авторитет первого кинематографиста мира, не любил рассуждать о современности и актуальности. Он полагался не на технику, а на волшебство и куда охотнее описывал не приемы, а своих героев — Джельсомину, Кабирию, Казанову, Сарагину, Градиску. Описывал словами, которые обременительны для наукообразного теоретизирования: душа, надежда, страдание или милосердие. Как их измеришь?
Когда‑то его имя гремело на всех континентах. Сейчас оно гремит в вечности. Кто слышит — тот слышит. При жизни его одинаково почитали по обе стороны железного занавеса. А с его уходом в 1990-е как будто ушла и прекрасная, романтичная эпоха, когда великие режиссеры были еще и учителями жизни — милосердными к людским слабостям и смягчавшими нравы.
Образы Феллини — детский рисунок, лишенный полутонов и подтекстов: клоуны на пыльной дороге, ветер, несущий мишуру отшумевшего карнавала, бескрайнее море, омывающее маленький городок. В его мире все будто увидено впервые, названо точно и правильно — так Адам давал имена вещам и явлениям. Как же не хватает сегодня этого умения посмотреть на мир наивным взглядом, не ища в нем подвоха. Веселье в его фильмах хмельное и безоглядное, ночные площади, залитые мертвенным светом фонарей, таинственны и страшны, а море, как ему и положено, манит. И в этой неизменности фактов бытия Феллини безусловно современен, как современны Данте и Сервантес, Бах и Моцарт, Боттичелли и Рафаэль. Могут ли устареть взгляд ребенка и мудрость пророка?
Он снимал разное кино, для одних — социальный реалист, для других — фантазер и фокусник, для третьих — мастер гротеска и сатирик. Но даже его сатира — метафизична, он не обвиняет, а скорбно констатирует неизбежное вырождение мира, из которого уходит душа; так в пустоте Казановы видится воплощение любого общества, объявившего своим идеалом массовое потребление и гедонизм. Это не вчера началось и кончится не завтра. И что ты скажешь на это? Только: «Аза‑низи‑маза!»
ЖИЗНЬ
Детство, юность… остальное — фильмы | Набросок к биографии
Майя Кононенко
Пересказанному верить | Истории, рассказанные другом
Тонино Гуэрра
Феллини сто лет спустя | Феллини в СССР
Лора Гуэрра
Голос Феллини | О природных наклонностях и технике письма
Андрей Хржановский
Говорит Федерико Феллини | Из интервью разных лет
Подготовила Евгения Литвин
От неореализма к карнавалу | Лекция, прочитанная ранней весной
Алексей Гусев
Рим Феллини и Рим Пиранези
Аркадий Ипполитов
ФИЛЬМЫ
Огни варьете | Селфи на фоне эпохи
Василий Степанов
Белый шейх | Лучшая из иллюзий
Павел Пугачев
Маменькины сынки | Накануне отъезда
Лилия Шитенбург
Дюбовь в городе | Смешанные чувства
Дарья Серебряная
Дорога | Лучший способ путешествовать
Вероника Хлебникова
Мошенничество | Надуть или надуться?
Игорь Манцов
Ночи Кабирии | Omnes una manet nox
Михаил Щукин
Зинаида ПронченкоБоккаччо-70 | Один билборд на границе Рима
Алиса ТаежнаяВосемь с половиной | С чистого листа
Алексей ВасильевДжульетта и духи | Попрощайтесь с реальностью
Вероника Хлебникова
Три шага в бреду | Новая пьеса про старое кино
Вадим Рутковский
Сатирикон Феллини | Однажды в Риме
Артемий Королев
Клоуны | Улыбки и пощечины
Алина Рослякова
Рим Феллини | Город — полная чаша
Василий Степанов
Амаркорд | Драма — на крупном, комедия — на общем
Всеволод Коршунов
Казанова Феллини | Влюбленный натюрморт
Майя Кононенко
Репетиция оркестра | Пессимистическая комедия
Алина Радзивилл
Город женщин | Желание есть, объекта нет
Василий Корецкий
И корабль плывет | Волнуется полиэтилен
Ксения Рождественская
Джинджер и Фред | Жизнь — рекламная пауза
Вероника Хлебникова
Интервью | История одного молчания
Михаил Щукин
Голос луны | Сенильное небо
Дарья Серебряная